Жизнь фотографа - это две секунды

Уильям Кляйн (William Klein) родился в 1928 году в Нью-Йорке. После войны оказался в Париже, учился в Сорбонне, работал в мастерской Фернана Леже.

Уильям Кляйн – фотограф с мировой известностью. В течение двенадцати лет (с 1954 по 1966 годы) Кляйн снимал для журнала Vogue. Сам фотограф вспоминает это время с легкой иронией. Тем не менее, его профессионализм, художественное чутье, отсутствие страха в использовании нестандартных решений были той необходимой составляющей, которая оживила не только Vogue, но изменила в целом само отношение к фэшн-фотографии. Кляйн поднял журнальную фотографию, связанную с индустрией моды, с прикладного, закулисного уровня до высокохудожественного жанра.

…В модную фотографию, в царство стиля, пошатывающегося на длинных шпильках и манерно опускающего ресницы, Кляйн вошел через черный вход. В редакцию Vogue — с нью-йоркских авеню и стрит, переполненных «решающими моментами» и превратившимися в урбанистический джанк ошметками культуры. Кляйн был художником и скульптором, жившим в Париже. Там он случайно знакомится с директором американского Vogue и получает в 1956 году приглашение в Нью-Йорк. Кляйн снимает жизнь улиц, фиксирует реальность в духе Картье-Брессона. Впрочем, если Брессон всегда стремился остаться невидимым, то Кляйн, напротив, часто заговаривал с людьми, чтобы видеть их реакцию. Контрастные черно-белые снимки американским издателям и журналам кажутся вульгарными, агрессивными, непрофессиональными. Зато восхищают французов.

Вышедшая в Париже книга о Нью-Йорке становится революцией в деле фотографии — как поп-арт в искусстве. В оформлении книги Кляйн берет на вооружение кричащую типографическую безвкусицу дешевых рекламных проспектов и таблоидной прессы. И получает Приз Надара. Делает книги о Риме (1960), Москве (1964) и Токио (1964). С таким опытом, без представлений о павильонной съемке, он оказывается теперь творцом имиджа и диктатором стиля, но все с тем же взглядом уличного фотографа, которого интересует совсем не расположение теней и света на манекенщицах и их платьях. Он ищет взгляды, наблюдает за движениями тел, глаз, складок на тканях, юбок на коленях, за минами тщеславия. Он, теперь вхожий во все двери без пропуска, пользуется моментом и иронизирует над модой и медиа. Между тем, прогульщик редакционных летучек журнала Vogue, Кляйн, сам того не заметив, изобрел фотографию моды в том виде, в каком мы ее знаем. Его идеи до сих пор пережевываются современными фотографами. Он помещает своих моделей в ряду манекенов, выталкивает девушек на улицу, в автомобильный хаос, в толпу, лица которой на готовой фотографии превращаются в белые маски.

Вот он инсценирует спектакль под названием «Смерть парижской моды». Заигрывание со смертью и сегодня эпатаж для многих модных фотографов…
А фильм об одной из коллекций Готье начала 80-ых… Кляйн одевает уличных продавцов в hautе couture и снимает их за работой на видео. Попавший в кадр Готье, поправляя манжеты модели, произносит сакраментальную фразу: «Ты можешь быть совершенно нелепо одет, но если при этом ты в себе уверен, то все будут нормально реагировать». Собственно говоря, вот он, источник вдохновения Кляйна — столкновение жизни, с ее бытовой бестолковостью, и моды, стремящейся к совершенству. Оказываясь вместе в кадре, жизнь и мода выглядят неуклюжими и ранимыми. Здесь и кроется обаяние его фотографий и фильмов.

Как Вуди Аллен, он везде ищет повод сострить, но без цинизма; в собственных гэгах не пытается скрыть завороженность тем, над чем сам смеется.
Его поздние работы в фото и видео для модного бизнеса — чистая деконструкция стратегий последнего. В автобиографическом фильме «In & Out of Fashion» Кляйн вспоминает эти съемки: модели в белом узком каменном мешке, картинно, в нелепых позах, с видимыми напряжением корчатся в шелковых платьях и рассказывают истории о трудном детстве, кривых зубах (старая сказка о гадком утенке), о любовных неудачах. Манерные фразы о нелегком пути наверх, о хлебе, добываемом буквально потом и кровью, — не более чем еще один созданный внутри модного бизнеса миф. Отрицание существования какой-либо правды о моде и ее создателях и возможности ее вообще найти — любимая тема Кляйна. Из нее он сделал сказку «Кто вы, Полли Магу?» (1966), свой первый художественный фильм. …В кино, кстати, он тоже совершил несколько бархатных, к сожалению, прошедших незамеченными, революций.

Кинокамеру Кляйн берет в руки на первом показе Ив-Сен Лорана: документирует хаос за кулисами. Черно-белые, почти неряшливые кадры, нейтральность интонации — это ему показалось недостаточным. Позже он снимает свою гениальную сатиру на модный бизнес, первые кадры которой — показ мод начинающего модельера. Ингредиентами этого коктейля, пародирующего стилистику «новой волны» стали американская модель, любимица парижского Vogue Полли Магу, Принц из Далеких Северных Стран Игорь Бо-родин, влюбленный в ее рекламную фотографию, пара шпионов, посланных отыскать будущую принцессу, редакция журнала Vogue, режиссер телепередачи «Кто вы, Полли Ма-гу?». Кляйн мешает жанры, стили, пародирует их, становится вдруг серьезным или острит с серьезной миной. Его фильм не поддается никакой классификации и сравнениям. Современники автора восприняли этот шедевр с недоумением.

К сожалению, история распорядилась так, что мир знает лишь фотографа Уильяма Кляйна, а не режиссера. Его фильмы оказались умнее самих себя. Темы и приемы, в тот момент находившиеся на периферии внимания, переместились в центр десятилетия спустя. Уильям Кляйн вполне мог бы быть звездой 90-ых со своими 30-летней давности фильмами. Кинокритики, облизываясь от наслаждения, читали бы их как постмодернистские тексты о мифах современной культуры, напичканные иронией, цитатами и аллюзиями. Но даты убедительно говорят, что мы, пожалуй, имеем дело с оригиналами, которые знаем лишь по виденным у других режиссеров цитатам.

…Впрочем, всю эту путаницу со смыслами, вкладываемыми в произведение искусства его автором и его зрителем, иллюстрирует история со снимком, сделанным в Москве в конце 50-ых: выхваченные из толпы лица — старуха в платке, рабочий с высокими скулами, пацан с сигаретой… Кляйн вспоминает, что современный философ Ролан Барт увидел в нем прекрасный этнографический материал: «По ней можно судить, как выглядели и одевались русские в то время». «Конечно, каждый волен присваивать фотографии какие угодно смыслы, особенно Ролан Барт. Но для меня в этом снимке куда больше смыслов, чем просто этнографического интереса. Но каких, не скажу». Вот он, весь Кляйн: оставленных им смыслов нам еще хватит расшифровывать лет на 20.

Статью разместил:

Источник: Fashion Bank